Переводоведение и европейская философия
Различные гуманитарные дисциплины связаны между собой в иерархическом порядке. Например, основополагающие понятия социолингвистики исторически восходят к лингвистике и философии, лингвистика – к филологии, а социология – к истории, психологии или политической экономии. Эта точка зрения позволяет нам предположить, что переводоведение выделяют как дочернюю дисциплину философии, основанную на ее дискурсах.
Эти дискурсы соотносятся с переводоведением по крайней мере в трех аспектах:
1) Философы использовали перевод как учебную ситуацию для исследования вопросов более широкого применения.
2) Теоретики и практики перевода обращались к философским дискурсам, чтобы подтвердить обоснованность своих идей.
3) Философы и переводчики комментировали процесс перевода философских дискурсов.
Перевод никогда не являлся одной из традиционных тем западной философии. Более того, сам термин «перевод» отсутствует во многих специализированных справочниках и энциклопедиях. Он не играет практически никакой роли в древнегреческой философии, а комментарии Горация и Цицерона по вопросам перевода относятся, скорее, к сфере драматургии и ораторского искусства. То же самое можно сказать и о средневековой философии.
Эту «сдержанность» философов можно объяснить по крайней мере двумя причинами.
Во-первых, распространение новых идей долгое время было на Западе политически опасным занятием, а философы не всегда стояли на стороне власти. Поэтому при некоторых обстоятельствах было удобно выдавать новые произведения за переводы уже существующих сочинений – чтобы обезопасить автора. Именно этим можно объяснить подозрительно большое число переводов философских трудов, оригиналы которых так и не удалось найти.
Во-вторых, в прошлом формирование новых идей очень часто определялось теологической иерархией языков в Средние века. На самой вершине стояли языки божественного откровения (древнееврейский, греческий, арабский, санскрит), затем шли языки «просвещенного посредничества» (особенно латынь), ну, а за ними – письменные национальные языки (исключая диалекты).
Сделать перевод серьезной темой для изучения стало возможным только после переоценки национальных языков в их отношении к латыни. Этот процесс начался в Европе в эпоху Возрождения (в 15 веке), когда Леонардо Бруни добился признания изысканности как обязательного качества перевода, и достиг своего апогея в немецком романтизме.
Например, Вильгельм фон Гумбольдт считал, что все языки работают одинаково, создавая из общих концепций взаимодополняющие картины мира. Эта точка зрения стала результатом внезапного расширения концептуального мира благодаря как огромному временному масштабу геологии, так и многочисленным географическим открытиям. Они легли в основу процесса постоянной переоценки культурных различий (противопоставляемых средневековым иерархическим системам) и идеи о том, что перевод можно использовать для облагораживания и усовершенствования развивающихся национальных языков.
Таким образом, теория перевода стала одной из тем культурного протекционизма. Дихотомия немецких романтиков легла в основу знаменитого труда Ортеги-и-Гассета «Блеск и нищета перевода» (1937), а этика форенизации оказала влияние на взгляды многих европейских лингвистов и теоретиков перевода – таких, как Анри Мешонник, который настаивал на обязательном сохранении ритма оригинального текста, или Антуан Берман, который последовательно выступал с критикой этноцентричных текстуальных практик.