Сложности перевода естественных языков

Каждый раз, когда мы слышим об очередных технологических нововведениях, больше всего любопытства вызывает моментальный перевод естественных языков. Последние достижения в этой области, наподобие Siri, Google Translate и Websphere, конечно же, сильно впечатляют. Но если вы рассчитываете на них при переводе языка высокой дипломатии или в общении на высокоинтеллектуальном уровне, то не спешите ликовать.

Несколько лет назад мне пришло письмо, предупреждающее об опасностях использования дословного перевода в глобальных рыночных отношениях. Первоисточник этой информации о возможных коммуникационных провалах предпочел остаться неизвестным. Но я все же расскажу о нескольких приведенных примерах:

• На Тайване слоган бренда Pepsi «Живи с поколением Pepsi» («Come alive with the Pepsi Generation») в переводе звучал так: «Pepsi воскресит ваших предков из мертвых» («Pepsi will bring your ancestors back from the dead»).

• Название Coca-Cola поначалу звучало по-китайски как «Ke-kou-ke-la». К сожалению, компания не обратила внимания на значение этой фразы, и с этим логотипом уже выпущены тысячи единиц продукции. В зависимости от диалекта, эта фраза означает «укуси головастика из воска» («bite the wax tadpole») или «лошадь из воска» («female horse stuffed with wax»).

• В том же Китае слоган фирмы Kentucky Fried Chicken «Пальчики оближешь» («finger-lickin’ good») перевели как «Съешь свои пальцы» («eat your fingers off»).

• Скандинавская фирма-производитель пылесосов Electrolux в ходе своей рекламной кампании в США использовала фразу «Nothing sucks like an Electrolux» (буквально переводится как «Ничто так не засасывает, как Electrolux» – довольно неплохо; однако можно перевести и по-другому: «Нет большего отстоя, чем Electrolux»). Что ж, буквальный перевод имеет свои недостатки.

• Американский слоган сигарет Salem «Salem-Feeling Free» был переведен на японский язык следующим образом: «Во время курения вы чувствуете себя настолько обновленным, что ваш разум становится свободным и пустым» («When smoking Salem, you feel so refreshed that your mind seems to be free and empty»).

• А вот еще – перевод слогана компании Chicken-man Frank Perdue: «Для приготовления нежного цыпленка нужен крутой мужчина» («It takes a tough man to make a tender chicken»). В испанском переводе его исковеркали самым ужасным образом. Слоган с изображением Фрэнка Пердью с жареным цыпленком появился на мексиканских рекламных щитах с подписью: «It takes a hard man to make a chicken aroused» («Чтобы возбудить цыпу, нужен жесткий мужчина»).

Вы смеетесь. Считаете, что новые программы или, по крайней мере, программы, которые появятся позже, лет через десять, не будут допускать настолько грубых промахов. Но знаете ли вы, почему ваш нервный смех является воплощением неизбежных угроз для программ перевода естественных языков? Я объясню это при помощи четырех простых аргументов.

1.    Естественный язык – это не код

Разработчики программ для перевода естественных языков становятся жертвами элементарного заблуждения. Они считают, что перевод с одного естественного языка на другой – с английского на японский или с португальского на французский, – осуществляется по тому же принципу, что и перевод азбуки Морзе на английский язык. Это ошибка!

Коды противопоставляются естественным языкам с допущением лишь очень простых взаимных эквивалентов. Так, «точка-тире» в азбуке Морзе всегда и везде означает букву «А». Это принцип действия кода. Используйте правила соответствия – и получите простую синонимию.

Совсем по-другому обстоит дело с естественными языками. Разговорный английский, французский, немецкий и другие языки – это сложные продукты эволюции. Они не функционируют как коды. Вместо простой синонимии, естественные языки в повседневном использовании связаны с такими явлениями, как двусмысленность, полисемия, игра слов и контекст, которые помогают установить коммуникативные намерения говорящего. Слово bank в одном словесном окружении может соотноситься с речным берегом, в другом – с финансовым заведением, в третьем – с наклоном местности, в четвертом – с бильярдным ударом и т.д.

Как только вы введете код в шифровальную программу, сколь сложным бы он ни был, вы получите соотношение один к одному для каждого символа двух знаковых систем. А с естественными языками все обстоит иначе, поскольку можно столкнуться с рядом ошибок перевода.

Почему так происходит? Что есть в естественных языках, и чего нет в искусственных кодах?

2.    Естественные языки основаны на метафорах

Профессор-лингвист Джордж Лакофф (George Lakoff) и философ Марк Джонсон (Mark Johnson) получили широкую известность благодаря своей теории о том, что метафоры не только не находятся на втором месте после буквального восприятия, но являются самой сутью естественных языков.

В книжной серии, начинающейся произведением «Метафоры нашей жизни» («Metaphors We Live By») и продолжающейся книгами «Женщина, огонь и опасности» («Women, Fire, and Dangerous Things») и «Философия во плоти» («Philosophy in the Flesh»), преодолеваются грани между академическими и общепринятыми представлениями о языках. На мой взгляд, они определенно доказывают, что естественные языки – не просто упрощенная форма существования идеального однозначного кода, отображающего объективную действительность в виде документальных картин сознания. Напротив, каждый фрагмент идеального естественного языка построен на метафорических вертикальных отношениях человеческого тела, пространства и повседневной действительности.

Не случайно, вверх – это хорошо, а вниз – плохо. Это как-то связано с развитием прямохождения у человека. Тот факт, что мы заключены в плоть, приводит к употреблению высказываний, не воспринимающихся правильно в буквальном понимании: «Я схватил (я понял) его аргумент» («I grasped his argument»), «Придержи (запомни) эту мысль!» («Hold that thought!»). И хотя разум не имеет ни рук, ни пальцев, мы воспринимаем такие художественные переносы как полезные и легкие для понимания элементы естественного языка. Нам не нужен философ или лингвист, чтобы понять, насколько наша повседневная жизнь зависит от речевых оборотов, ставших настолько распространенными, что мы забываем: они не являются буквальными репрезентантами действительности.

Когда программа переводит один естественный язык на другой, буквальный перевод обедняет язык.

3. Буквальный перевод – лишь одна из многих языковых игр

Людвиг Витгенштейн, возможно, является самым выдающимся мыслителем ХХ столетия в области языка. Он открыл нам глаза на механизм работы естественного языка. Его «Философские исследования» – одна из лучших книг предыдущего столетия, ставшая предметом изучения для толп восторженных студентов. Отчасти ее значение состоит в том, что она является полной противоположностью первой известной работы Витгенштейна – «Логико-философского трактата» («Tractatus Logico-Philosophicus»).

Ранняя работа Витгенштейна, написанная в пору самонадеянной юности, освещала требования к тому, что он называл «идеальным языком». Работая в ключе лейбницевского логического исчисления, Витгенштейн стремился создать язык настолько понятный («perspicuous»), чтобы любой человек, исходя из самой лишь формы суждения (независимо от его содержания), смог определить, правдивое оно или ложное.

В «Трактате» молодой Витгенштейн выдвинул «теорию правды». Он считал, что можно очистить естественный язык от всех пережитков метафорической двузначности, от всех помех на пути к реальному отображению действительности через суждения.

После долгих лет героической борьбы с яркими образными высказываниями (например, «Если бы желания были лошадьми, то нищие ездили бы верхом» — «If wishes were horses, then beggars could ride»), после попыток упростить их до декларативных суждений, он и его последователи потерпели полное фиаско. Более того, Витгенштейн показал, почему все попытки свести язык к простым, буквальным декларативным суждениям абсурдны по своей сути.

В более поздних «Философских исследованиях» Витгенштейн поставил под сомнение всю систему идеального языка. По его мнению, существует множество разных языковых игр помимо буквальных репрезентаций, использующих декларативные предложения. Кроме простого описания, есть убеждение, насмешка, вопрос, приглашение или то, что философы Джон Остин и Джон Серль позже назовут «речевыми актами».

Вот, например, «Берегись!» («Watch out!»). При буквальном восприятии эти слова могут означать примерно следующее: «Вытяните часы из кармана» («Time piece out of pocket»). Но даже 5-летний ребенок знает, что эта фраза обозначает предостережение, императивное суждение, предупреждающее об опасности.

Эти незначительные успехи позднего периода творчества Витгенштейна стали лишь вершиной айсберга в его огромном прорыве в исследовании естественных языков и их отличий от буквального описания действительности. Если вы считаете, что нам под силу сгладить «неровности» программ перевода и заставить их работать «идеально», вы можете прийти к еще большему заблуждению, чем в свое время Витгенштейн.

Главное во всем этом – то, что естественные языки точно не являют собой сложный шифр реальности. Как показывают поздние исследования Витгенштейна, естественные языки – это скопления очень разных языковых игр, используемых разными способами, с разной целью, чтобы выйти далеко за пределы буквального описания. А исследования Лакоффа и Джонсона доказывают, что искривленные линзы метафорического восприятия неотделимы от нашего использования естественного языка. Если же мы считаем, что можем убрать все помехи в виде метафор (а они, скорее, являются усовершенствованиями языка), то, как и молодой Витгенштейн, мы занимаемся бесполезным делом.

4. Осторожнее со Святым Граалем!

Чем ближе мы подбираемся к рабочим, целесообразным в использовании программам по переводу, тем совершеннее они становятся – с каждым месяцем, с каждым годом, – и тем больше мы полагаемся на них. Чем выше наша уверенность, тем сильнее становится наша зависимость. Чем сильнее наша зависимость, тем более значимые ошибки мы допускаем, если программа дает сбой. А согласно первым трем аргументам, которые я привел выше, рано или поздно они дадут сбой.

Двадцать лет назад мы почти не доверяли программам по переводу, будь то перевод с японского языка на английский или преобразование рукописного текста в текст на основе английского алфавита при помощи карманного ПК Newton. Некоторые из вас могут вспомнить шутку: «Сколько компьютеров Newton нужно, чтобы поменять лампочку?». Ответ: «Три слона и три носорога!». То есть Apple’s Newton не мог перевести даже вопрос, не говоря уже о правильном ответе.

Сегодня программы в карманных сенсорных устройствах значительно усовершенствовались, как и программы по переводу естественных языков, – не только в плане перевода с разговорного английского в печатный посредством систем распознавания голоса, но и в плане перевода разных языков на английский. Программы-переводчики доступны в мобильных приложениях, и как только вы выберете нужные настройки, Google переведет любую страницу с иностранного языка автоматически. Прогресс налицо, в этом нет сомнений. И он будет продолжаться по мере исправления прежних ошибок.

Но я утверждаю, что прогресс по отношению к совершенству – всегда асимптотический (замечательное слово, позаимствованное из математики и обозначающее что-то вроде «приближаться все ближе, но так и не достигнуть цели»).

Перевод естественных языков никогда не будет совершенным, как карта не может идеально отображать территорию. Но чем ближе мы приближаемся к совершенству, тем большего мы ожидаем от наших программ по переводу естественных языков. И чем большего мы ожидаем, тем сильнее будет наше разочарование, когда эти программы неизбежно нас подведут.

Я вполне допускаю, что программы по переводу будут применяться французами в ресторанах, чтобы делать заказы, – потому что эти надменные французы отказываются разговаривать на английском даже тогда, когда они его знают.

Я также допускаю, что программы по переводу будут полезны для решения многих простых задач, от возможности узнать маршрут до ближайшей больницы до описания анатомических особенностей животных.

Но если мы когда-нибудь станем настолько уверены в программах для перевода, что будем осуществлять с их помощью переговоры на высоком уровне или вести судебные заседания, переводить поэзию, вести бизнес, то нас ждут большие разочарования.

Известно, что многие используют переводчик Google. И в этой связи мы опасаемся возможных досадных ошибок – в том числе, и в менее глобальном масштабе. Один знакомый поделился со мной своим опытом: «Мы делаем ошибки, потому что наша зависимость от техники быстро растет. Ведь сколько раз мы нажимали кнопку «Отправить», а потом, с опозданием в какие-то миллисекунды, соображали, что написали своей маме что-то непристойное?»