Хосе Ортега-и-Гассет
В конце 1930-х годов перевод рассматривается уже как самостоятельная лингвистическая практика, со своими собственными нормами и задачами. Он привлекает внимание ведущих писателей, мыслителей, литературных критиков и филологов. Он становится темой научных монографий, посвященных теории и практике перевода определенных периодов в разных языках.
Не оставил без внимания различные аспекты перевода и Хосе Ортега-и-Гассет (1883-1955), испанский либеральный философ и эссеист.
Гассет родился в Мадриде, в либеральной буржуазной семье. Его отец был главным редактором политического журнала El Imparcial. Начальное образование он получил в школе при ордене иезуитов, после чего поступил на факультет литературы и философии Центрального университета Мадрида (ныне – Мадридский университет Компултенсе), где получил степень доктора философии. В 1905-1907 годах Гассет учился в Германии – в Лейпциге, Берлине и Марбурге, – где он познакомился с идеями неокантианства, оказавшими сильное влияние на его творчество.
По возвращении в Испанию в 1908 году Гассет был назначен преподавателем психологии, логики и этики в университете Компултенсе, а в 1910 году стал профессором метафизики. В 1917 году Ортега опубликовал свое философское сочинение «Восстание масс», которое принесло ему всемирную известность.
Ортега-и-Гассет считал священным долгом философии «штурм» сложившихся убеждений и верований для продвижения новых идей и объяснения реальности. Чтобы успешно решать эти задачи, философия должна преодолеть ограничения как идеализма (в котором реальность сосредоточено вокруг эго), так и архаичного реализма (в котором реальность находится вне субъекта) и сконцентрироваться на единственной истинной реальности (так называемая «моя жизнь» – т.е. жизнь каждого индивида).
Вопросам перевода Ортега-и-Гассет посвятил отдельную главу в дополненном издании «Восстания масс», которое увидело свет в 1937 году. В этой главе – «Блеск и нищета перевода», – оформленной в виде философского диалога, Ортега отстаивает непреходящую ценность немецкой переводческой традиции. С его точки зрения, «нищета» перевода заключается в его принципиальной невозможности из-за непреодолимых различий между языками – не только лингвистических, но и культурных несоразмерностей, которые проистекают из «разных ментальных картин, несопоставимых интеллектуальных картин».
А «блеск» перевода – это возможность манипулирования данными различиями, которое «заставляет читателя отказаться от своих лингвистических привычек и обязывает его следовать привычкам иностранного автора». Перевод бросает вызов самодовольству и самоуспокоенности современной культуры, поскольку он формирует «историческое сознание», отсутствующее в точных науках. Перевод создает своего рода «критическую разность» между прошлым и настоящим: «Древние греки и римляне нужны нам ровно в той степени, в которой они не похожи на нас».