Многоязычие и перевод
Хотя и перевод, и многоязычие представляют собой масштабные межкультурные процессы, они редко рассматриваются во взаимосвязи. В отличие от перевода, подразумевающего замену одного языка другим, многоязычие обозначает соприсутствие двух или более языков.
Американский лингвист Бен Денисон (1976) представил отношения между переводом необычным образом. «Хотя перевод обычно считается более естественным и необходимым человеческим занятием, чем активное многоязычие целых сообществ в повседневной жизни, — утверждает он, — на самом деле оказывается так, что когда группам людей приходится участвовать в многоязычных коммуникационных схемах, функциональное многоязычие становится наиболее распространенным решением».
По мнению Денисона, перевод как явление имеет место в двух случаях. Первый случай – это ситуации, «когда у отдельных людей и групп из взаимно удаленных частей континуума нет lingua franca для взаимодействия». Однако этот случай не является строгой закономерностью: Денисон приводит многочисленные примеры географических областей (бассейн реки Амазонки, Африка, Новая Гвинея), где многоязычие взрослых – не исключение, а правило.
Второй случай – это использование перевода не в чисто информационных целях, а «по соображениям, отличным от непосредственной передачи информации». В число таких соображений Денисон включает «причины, связанные с ритуалами, традициями, выражением почестей и даже с выигрышем во времени», когда участники коммуникативного акта пассивно понимают иностранную речь, но предпочитают, чтобы им повторили сказанное на их родном языке.
В литературоведении понятие «многоязычие» обозначает использование двух и более языков в одном и том же тексте. В таких текстах всем используемым языкам может уделяться равное внимание, либо иностранные языки могут рассматриваться как дополнения к доминирующему языку. Ярким примером второго подхода может служить роман Л.Толстого «Война и мир», где целые абзацы и даже страницы написаны по-французски.
Изучение текстового многоязычия не всегда подразумевает тщательное рассмотрение реальных языковых навыков и умений автора, поскольку писателям, как правило, приходится обращаться за консультацией к своему окружению или в ближайшую библиотеку. Филологи наподобие Дж.Р.Р. Толкиена, который изобрел для своего «Властелина колец» оригинальную лингвистическую систему, — большая редкость. Кроме того, с точки зрения текстового анализа, практически не имеет значения, из чего составлены многоязычные предложения – будь то диалекты, слэнг, классические, национальные или искусственные языки.
Фетишизация «родных» языков в эпоху романтизма не могла не сказаться на отношении к фетишизации «иностранных» языков и их использовании в литературе. Можно сказать, что степень многоязычия текста соизмерима со статусом соответствующей литературной системы. Молодые литературы либо литературы языковых меньшинств, как правило, более открыты для проявления лингвистического разнообразия, чем литературы с прочно установившимися канонами. В литературах, относящихся ко второй категории – например, в английской или французской, — экзотические языки, на которых говорят преимущественно иностранные персонажи, обычно используются для создания комического эффекта.
Что же происходит с многоязычием при переводе? Как считает Г.Шогт (1988), сравнивавший переводы русских классиков на разные западноевропейские языки, «как правило, заменяется только основной язык текста, а иноязычные элементы остаются неизменными». С другой стороны, А.Берман (2004) убежден, что большинство переводчиков подсознательно стремятся уменьшить межъязыковую напряженность оригинала. В частности, речь идет о случаях, когда целевым языком оказывается включенный иностранный язык исходного текста. В своем переводе «Волшебной горы» Томаса Манна французский переводчик Морис Бец успешно справился с различением голоса рассказчика и голосов Ганса Касторпа и мадам Шоша, несмотря на то, что эти персонажи говорят по-французски уже в оригинальном немецком тексте. Однако такое мастерство – большая редкость.