Почему устного переводчика не следует вызывать для дачи показаний

Устный переводчик и его память

Принято считать, что у устных переводчиков отменная память, и поэтому они идеально помнят всю переводимую ими информацию. Память у всех переводчиков действительно хорошая – большие объемы с двуязычными (или более) глоссариями по многим тематикам не осилить с плохой памятью, но это относится к долговременной и оперативной видам памяти, но никак не к кратковременной. Если, правда, речь идет о последовательном переводе, подключается и кратковременная память: нужно ведь запомнить сообщение на исходном языке и, спустя пару минут передать его на языке перевода. В синхронном переводе все иначе. Здесь память конкурирует со слуховым восприятием. Ввиду элементарного отсутствия времени переводчик-синхронист ничего не может запомнить. Он должен понять смысл фразы, мгновенно произнести нужные слова на языке перевода, и тут же их забыть. В противном случае, снежный ком из информации может «снести» ему мозг.

«Я видела картинки, которые показывают функционально-магнитный резонанс во время синхронного перевода. То есть голова человека во время синхронного перевода. Я вообще не понимаю, почему он жив этот человек. Там просто горит-полыхает весь мозг. По сложности и стрессорности это работа близкая к предельной», говорит Татьяна Черниговская. «Я один раз переводила синхронно. Нет суммы, за которую я согласна сделать это ещё раз. Не даром у них есть временные рамки — после двадцати минут их выносят на травку кислородом подышать, потому что голова взрывается».

Поэтому неудивительно, что после 8 часов перевода синхронисты с трудом вспоминают не только детали, но и тематику перевода. Сами посудите – некоторые переводчики работают по 20 дней в месяц, по 240 дней в году. Невероятная нагрузка. Где здесь запомнить детали сотен переведенных переговоров и конференций – это абсолютно нереально, да и не нужно.

Когда заметки — не заметки

Что касается задействования памяти при последовательном переводе, в сети есть множество фотографий, на которых переводчик изображен сидящим рядом с тем, кого он переводит, держащим ручку и блокнот. Это хорошо иллюстрирует, что делают переводчики, когда они работают таким образом. Переводчики делают заметки, пока участник говорит, а затем переводят сказанное участником на другой язык.

Однако заметки переводчиков отличаются от других типов заметок, используемых для составления, например, протокола заседания. Переводчики не составляют дословный отчет о том, что говорится, а только записывают некоторые ключевые слова или тезисы. Используют систему скорописи, особые значки и пометки. Когда приходит время переводить, эти пометки и значки запускают кратковременную память переводчика (длительность хранения у такого вида памяти составляет не больше 5-7 минут, после чего информация удаляется), позволяя ему полностью передать то, что было произнесено.

Поскольку эти заметки, по сути, предназначены для того, чтобы служить средством запоминания в данный момент, они, как правило, эфемерны. Основываясь только на своих записях, переводчикам трудно точно запомнить, что было сказано на той или иной встрече, будь то несколько месяцев, недель или даже дней спустя. А учитывая требовательный характер работы, любому переводчику было бы особенно трудно точно вспомнить разговоры, проведенные на двухчасовой встрече.

Доверие и опасность

Переводчики придерживаются некоторых фундаментальных принципов, самым священным из которых является принцип конфиденциальности. Конфиденциальность имеет решающее значение для установления доверительных отношений между переводчиком и другими сторонами, и без этого доверия результаты встречи могут быть поставлены под угрозу. Было бы крайне пагубно для профессии, если бы клиенты воздерживались от выражения своих взглядов из опасения, что переводчика впоследствии могут заставить разгласить конфиденциальную информацию.

Исторически сложилось так, что переводчики по-разному воспринимались как друзья, союзники, недруги, недоброжелатели и предатели. Со времен Второй мировой войны профессиональные органы и организации упорно трудились над повышением престижа профессии и обеспечением признания переводчиков как высококвалифицированных специалистов, которыми они являются.

Роль переводчиков в ходе переговоров высокого уровня трудно переоценить, но ввиду вышесказанного, требование о том, чтобы переводчики давали показания относительно содержания перевода в ходе встреч, ставит их в затруднительное положение. Относительно недавно, в 2018 году, такой прецедент мог бы быть создан. Речь идет о встрече Путина и Трампа в Хельсинки, которая вызвала много шума из-за использования последним двойного отрицания (это когда в одном предложении используются две отрицательные грамматические структуры для передачи положительного значения). Как следствие, было неясно, осудил ли Трамп или опроверг вмешательство России в выборы в США. И что еще хуже, на встрече присутствовали только два президента и их соответствующие переводчики. Марину Гросс, переводчицу Трампа, хотели вызвать в Конгресс США для дачи показаний. Однако ее вызов мог ни на йоту не приблизить нас к тому, чтобы узнать, что на самом деле обсуждалось во время встречи. Что еще более важно, это могло бы изменить правила игры для всей профессии и точно бы поставило под угрозу столь важную конфиденциальность будущих многоязычных встреч.

К счастью, Марину Гросс так и не вызвали для дачи показаний.

В мировой практике не было случаев, когда переводчиков допрашивали по результатам встреч официальных представителей стран, говорит переводчик Василий Корчмарь. «Никогда от меня не требовали, чтобы я делал расширенную запись. Переводчик просто не сможет весь разговор записать, разве что делать какие-то пометки. Он сосредоточен на том, чтобы перевести правильно разговор. Работа эта очень сложная, и никогда не хватает времени чтобы что-то записывать детально».